2287.
Ю.Лужков "МИСТИКА"
(10.06.2002 23:53)
0  
Надо признать я в России сейчас любят всякую мистику. Впрочем, оно и понятно: глядя на все происходящее, как не впасть в мистицизм? Можно ли, например, в материалистических терминах объяснить внезапное появление миллиардных состояний буквально из ничего? Или без помощи дьявольских сил осуществить дематериализацию гигантского имущества одной из богатейших стран мира? Нет, господа, глядя на подобные метаморфозы, если и можно усомниться в бытии Бога, то в Дьяволе никак нельзя. И все же, по-моему, все это хотя и ловкий, но обман, то есть дело не запредельных сил, а фокусников и аферистов. Не мистика, а техника. Между тем бывают вещи действительно загадочные. Причем там, где быть им вроде бы совершенно не место, где решаются задачи сугубо земные и прагматичные. Да и начинается все, как правило, незаметно, буднично: однажды на пятый этаж здания московской мэрии на Тверской, 13...
1.
Итак, однажды в конце девяносто второго года в мой кабинет вошла старушка с авоськой в руке. Вернее, то была не авоська, а полиэтиленовая сумка с рекламой какого-то курорта и надписью "Пусть всегда будет солнце", под которой загорала коричневая девица на морском берегу.
В другое время и в другом месте никто не обратил бы на эту старушку внимания. Мало ли их блуждает с такими вот сумками по городским конторам, удивляя прочее население способностью к выживанию в экстремальных условиях. Но здесь, в приемной, она вызвала легкое замешательство. Во всяком случае, по озадаченной физиономии докладывавшего о ней секретаря я понял, что никто не знает, кто она такая и зачем пришла.
Полагаю, мы с нею действительно никогда бы не встретились, если бы не удивительная настойчивость, какую она проявила, отвергая все предложения побеседовать с другими работниками мэрии и требуя только меня. Каким-то образом вышла на одного из моих помощников, который, кстати сказать, нередко приводит в обход секретариата таких вот нестандартных посетителей. Однако и он в данном случае не мог сказать ничего внятного: "Какая-то мистика, но очень интересно" - вот и все, что удалось нацедить.
Итак, вошла сухонькая, небольшого роста, с приятным лицом. Такую, словом "старая" даже не назовешь. По осанке, движениям, интонации чувствовалось, что она была в свое время очень красивой. А должен заметить, раз уж о том зашла речь, что вовсе не всем красавицам полезно посвящать вторую половину жизни борьбе с признаками увядания. Многим идет стареть естественно, сохраняя обаяние, женственность, грацию. Они знают, что настоящий мужчина ценит женщину в любом возрасте, потому что любит само это чудо под названием "слабый пол"... Но тут прерываюсь, поскольку эта тема нас далеко уведет.
Весь облик старушки свидетельствовал, что она из небогатой, но интеллигентной семьи. Короткий опрос сразу прояснил ситуацию: вдова профессора, живет одна. Он был известным ученым. Жили душа в душу. Она посвящала ему всю себя и теперь оказалась в обычном для таких преданных жен положении: детей нет, смысла жизни тоже.
Она поставила полиэтиленовый пакет и стала вытаскивать из него увесистый газетный сверток. Ни этот пакет, ни мятые газеты не предвещали того, что увидел. На стол легла книга. Старая, в кожаном переплете, с желтыми неровными страницами. Кожа местами потрескалась. Тяжелые листы при переворачивании громко дышали, словно страдая одышкой. Не только рукописные строчки, но и слова, даже буквы на этих страницах жили свободно, собственной жизнью, сохраняя в то же время удивительную гармонию и лад. Несмотря на церковнославянский, я смог, к своему удивлению, без труда разбирать старинный текст.
Старушка пояснила, что это один из первых экземпляров Библии на Руси. Другой такой хранится в Румянцевской библиотеке. Книга принадлежала покойному мужу. Он был историком и берег эту Библию всю жизнь, пряча от пристального внимания партийцев. И так ею дорожил, что не продал бы никому ни за какие деньги.
Не помню, как долго я просидел, листая Библию. Хотя не знаток этого дела, но, должен признаться, почувствовал некую ауру. В общем понял, что моя гостья принесла что-то действительно редкостное.
А она сидела и смотрела. Ее неторопливость, спокойная отрешенность задавали темп и тон разговора. Стараясь не разрушать этой атмосферы, мягко спросил:
- А чего бы вы хотели?
- Ничего, - отвечает. - Хочу подарить эту книгу вам. Меньше всего был готов к такому ответу. К нам, в мэрию, конечно, стекаются разные подарки, для них даже создан специальный музей на третьем этаже. Но в данном случае речь шла о большой культурной ценности, которую надо хранить, экспонировать, кому-то показывать. Городской офис, согласитесь, не лучшее место для этого.
- Извините, - говорю, - не могу принять такого подарка. Это ведь, если не ошибаюсь, национальное достояние. Существуют специальные места: музеи, библиотеки... Если хотите, поможем на ваших условиях передать книгу туда.
- Вы не поняли, - возразила она. - Я ничего от вас не хочу. Просто сейчас передаю книгу. А потом, когда построите храм, отдадите ее Патриарху. Так сказал покойный муж.
- Не понимаю, почему бы вам самой не отдать книгу Патриарху, - говорю, не ухватив всей цепочки ее рассуждении.
- Потому что связана обещанием. Мой муж перед кончиной велел сделать именно так. Передать книгу тому, кто будет восстанавливать храм Христа Спасителя, чтобы тот - то есть вы - передал ее настоятелю. А настоятелем храма Христа Спасителя по положению всегда был Патриарх.
- Храм? Какой храм? Мы вовсе не собираемся восстанавливать храм Христа Спасителя!
- Мой муж сказал, что будете. А он в таких вещах никогда не ошибался.
Тут читателю придется напрячь воображение, чтобы представить себе мое удивление. Начался какой-то странный разговор. Она говорила с большой убежденностью, но что-то совершенно невнятное. Можно было понять только, что покойный был непростым человеком. Он обладал - не знаю, как это точнее сказать, - даром ясновидца. В общем, он что-то предсказывал несколько раз в жизни, и затем это сбывалось.
Так вот, перед смертью ему было не то видение, не то голос свыше. Подробностей она не знала. Знала одно: что это откровение относилось к храму Христа Спасителя, В том смысле, что он будет восстановлен. Причем в этом деле каким-то образом буду задействован я.
Так что, как ни отпирался, сколько ни уверял собеседницу, что у правительства Москвы на этот счет нет никаких планов, все было напрасно. Она так верила в провидческие способности мужа, что считала его предсмертное прозрение чем-то более достоверным, чем все, на чем мы строим свои планы и городские проекты.
Я стал осторожно заворачивать книгу и запихивать обратно в пакет.
- Не могу принять ваш подарок. Мы не собираемся восстанавливать храм Христа Спасителя. Вы ставите невыполнимое условие. Так что простите, у меня дела.
Старушка сидит спокойно, словно ее и не попросили только что из кабинета.
- Во-первых, я знаю, что будете. А во-вторых, обязана выполнить последнюю волю мужа. Только тогда смогу считать, что сделала все, что должны была сделать на этой земле.
Начинается какая-то ненормальность, причем по второму кругу.
Я:
- Не хочу вас обманывать. Книга очень ценная, но вы пришли не по адресу. Не могу принять на свою совесть такое условие. Пожалуйста, заберите книгу - и закончим этот разговор.
Она:
- Хорошо, давайте так; я оставлю эту Библию, и вы ее обязательно передадите Патриарху, когда...
И так далее. Тот же самый разговор.
Я уже начинаю смотреть на нее другими глазами. Но, вглядываясь в умное лицо, слыша спокойную интонацию, убеждаюсь, что передо мной вполне разумный человек. А значит, эта настойчивость, эта твердость имеет какое-то иное основание, пусть непонятное, но требующее как минимум уважения.
Надо было искать другой выход из ситуации. В конце концов куда она денется теперь с этой Библией?
- Единственное, что могу обещать, - говорю наконец, - что, когда закончу свое пребывание на посту мэра, передам книгу преемнику. А тот своему. И так далее по цепочке. Может быть, когда-нибудь кто-то действительно восстановит храм. Тогда и передаст книгу настоятелю. И можно будет считать, что воля покойного выполнена. А пока не вижу другого выхода. Только так.
Наверное, ее не очень удовлетворил такой вариант. Но делать нечего. Она должна была выполнить поручение, и она это сделала.
- Могу пообещать, - говорю на прощание, - что книга в конце концов будет передана в храм и послужит людям. Но что это будет связано с храмом Христа Спасителя, обещать не могу.
- Меня устраивает, - спокойно сказала она.
- Но вы не будете потом себя укорять, что не исполнили завещание мужа?
- Меня это устраивает, потому что уверена, что поступаю правильно.
- Хорошо, - говорю, - оставьте свои координаты.
И она ушла. Долгое время о ней ничего не было слышно.
Лишь однажды увидел на каком-то юбилейном собрании и даже расстроился. Похоже, все развивалось именно так, как я себе представлял. Жила одна, постепенно теряя интерес к жизни. Здоровье стало ухудшаться. Она меньше следила за собой. В полном безразличии и бесцельно проводила свои дни. И возможно, даже тяготилась, что Господь ее, как говорится, позабыл и до сих пор к себе не призывает.
А Библия хранилась в сейфе. Каждый раз, когда на прием приходили специалисты - ученые или музейные работники, - доставал и показывал. Все подтверждали, что держат в руках действительно бесценную вещь. Интересовались, правильно ли мы храним. Советовали подреставрировать книгу. Все это было аккуратно исполнено.
Но что касается героини рассказа, то сюжет, как говорится, завис.
2.
Между тем городская жизнь шла своим ходом, и этот её ход имел непосредственное отношение к нашей истории. Год за годом Москва усердно занималась центром города. Выполнялось много проектов, обсуждались даже самые неподъемные предложения. При этом очень часто, приближаясь к заколдованному месту, где раньше стоял храм, натыкались на гигантскую яму в центре - заброшенный бассейн, превратившийся в безобразную свалку. Стало ясно, что сделай хоть все в центре города, но оставь эту яму, Москва не вернет себе былой красоты и величия.
Я стал интересоваться историей возведения храма, его разрушения. Оказалось, с этим местом издавна было связано много событий и народных преданий. Касались они даже не названия Чертолье, которое народный язык увязывал с чертом, а прежде всего "стародевичьего" Алексеевского монастыря, который был выдворен отсюда в связи со строительством храма Христа Спасителя.
То была первая женская обитель, основанная еще в XIV веке, не раз перестраивавшаяся, горевшая, грабленная и татарами, и поляками, и французами, и наконец обосновавшаяся со всеми своими церквами, монашьими кельями, школой и кладбищем на берегу Москвы-реки возле Кремля. Такое положение делало монастырь весьма заметным в топографии православной Москвы. Ведь в тогдашнем городском укладе именно женские обители играли особую роль. Туда определяли одиноких девиц и старых дам, а то и просто неугодных или провинившихся жен. Находясь в самом центре, монастырь был весьма посещаемым и мирянами. А если учесть, что в нем находилась чудотворная икона, что от него шла прямая дорога к Новодевичьему - по ней двигались праздничные процессии и крестные ходы, - то можно себе представить, насколько все это казалось привычным и незыблемым. То была важнейшая часть московского городского уклада, освященная веками, то есть традицией.
При богобоязненном государе Александре 1 монастырь никто не решился бы тронуть: когда выбирали место для нового храма, говорили о любых вариантах, но не о нем. Другое дело - брат его, Николай I. Как человек насквозь петербургский он не выносил московского патриархального сантимента. Так что когда придворный архитектор, решив, что властная вертикаль важнее местной традиции, предложил снести "стародевичий", царь без колебаний принял это решение. Многие считали, что зря.
Говорят, больше всего проблем было с игуменьей. По слухам, когда хмурым утром 17 октября 1837 года солдаты силой выдворяли ее из монастыря, она что-то такое произнесла во гневе, что окружающие содрогнулись. В народе еще долго ходили слухи о страшном проклятии: мол, все, что выстроят на этом месте, будет порушено. И настолько глубоко вошло это поверье, что, когда почти через сто лет, 5 декабря 1931 года, взорвали "мрачный притон самодержавия", в народе вновь возродился слух о проклятье игуменьи. Поговаривали о том, что оно стало сбываться.
Да и как тут было сомневаться-то? Храм взорвали, а.Дворец Советов, ради которого это сделали, не построили.
А уж когда на месте храма появился открытый бассейн с голыми грешниками, для верующих это выглядело просто как адское видение.
Впрочем, бассейн вскоре тоже прикрыли. Так что к 90-м годам на "нехорошем" месте, кроме развалин, не было вообще ничего.
3.
Кто не видел проекта Дворца Советов, советую посмотреть. Вавилонская башня, возмутившая Бога, выглядела, вероятно, не столь вызывающе по отношению к небесам. Наверху, на здании должна была стоять 140-метровая статуя Ленина, уходя в облака. Именно так: расчеты показывают, что частая в нашем городе облачность должна была скрывать то, что было у вождя выше пояса, оставляя москвичам лишь нижнюю, идейно менее значимую часть.
Чтобы оценить грандиозность проекта, приведу еще один факт. Указующая рука Ленина с технической точки зрения представляла собой консоль гигантских размеров. Чтобы она не сломалась от перенапряжения, был создан специальный "институт руки", имевший директора, заместителя, штат научных сотрудников и секретные разработки.
У Андрея Платонова есть повесть о строителях нового общества - "Котлован". Там революционные массы роют гигантскую яму под будущее здание коммунизма. Причем ни на что больше, кроме котлована, у них сил не хватает. Повесть оказалась пророческой: советским зодчим так и не удалось реализовать чудовищный замысел, который подавлял бы все в центре города. Правда, в отличие от платоновских героев они успели не только вырыть котлован. Они успели заложить в котлован фундамент.
Да, господа, под будущее здание был сделан гигантский монолит, покоившийся на большом количестве опор, доходящих до прочных известняковых пород.
Мы провели исследовательские работы. И обнаружили, что этот фундамент, рассчитанный на давление гигантского сооружения высотой более 300 метров, дошел до нас в хорошем состоянии. Арматура из танковой стали. Бетон лучших марок. Уникальная вещь.
И тут сердце строителей дрогнуло. Что-то шевельнулось в наших душах: "Слушай: фундамент есть!" А что такое фундамент? Не знаете? Значит, вы не строитель.
По чистой случайности этот фундамент имел одну особен-ность. Он был заложен гораздо ниже нулевой отметки разрушенного храма. То есть до основания нужно было еще дорасти строительными конструкциями.
И тут сама собой возникла идея: а что если на этом подхрамовом пространстве воскресить тот, прежний, разрушенный еще в прошлом веке Преображенский храм "стародевичьего" монастыря? Может быть, и заклятие утратит силу?
Сказано - сделано. Нарисовали эскизы. Провели расчеты. И со всеми этими материалами как-то вечером напросились к Патриарху. На аудиенцию.
Святейший рассматривал наброски очень внимательно. О чем только не расспрашивал в тот вечер. И о надежности фундамента, и о том, в какой степени достижимо воссоздание исторической правды. Сколько времени понадобится? Сколько средств надо затратить? Можно ли закупить тот же камень? Можно ли возродить те же фрески? Мы отвечали на все вопросы настолько подробно, насколько могли.
И тогда Святейший принял решение.
4 января 1995 года в Успенском соборе Московского Кремля был проведен молебен о воссоздании храма Христа Спасителя.
Затем на месте будущего храма состоялись крестный ход и закладка капсулы. Не в основание главного храма - до него надо было еще дорасти. А в основание того, прежнего, воскрешение которого должно было изменить наконец дух этого места.
4.
А что же наша старушка? Оказывается, она видела эту процессию. Не знаю, по телевизору или как, но только жизнь ее в ту минуту совершенно преобразилась. Суще-ствование обрело новый смысл. Раз храм решили воссоздать, значит, появилась цель: убедиться, что завещанная Библия будет-таки передана настоятелю.
Просто поразительно, как все, что мы делаем, имеет второй, скрытый смысл. Трудно гадать, что имел в виду ее супруг, делая свое последнее распоряжение. Но оно оказалось спасительным для любимой жены. Безвременно ее покинув и тем самым лишив точки опоры, он нашел способ дать ей другую опору, более прочную и вековечную.
Она стала каждый день приходить на стройку. Когда был открыт Нижний храм и в нем начались богослужения, не пропустила ни одного.
Там мы встретились однажды. Я был поражен преображением. Вместо больной и бессильной старушки увидел бодрую женщину. Вместо печали на лице играла улыбка. Изменились реакции. Она ожила. Возник стимул к существованию. Это было второе рождение. Чудо. Новая жизнь.
5.
Финал нашей истории оказался достойным ее начала. 31 декабря 1999 года состоялось освящение храма Христа Спасителя. Собрались все - высшее руководство православной церкви, других конфессий, правительство, гости. По окончании церемонии присутствующих пригласили в трапезный зал скромно отметить выдающееся событие. Там после патриаршего приветствия слово предоставили мне.
И тогда я решил рассказать эту историю. Все, о чем вы сейчас прочли. Как пришла женщина, принесла Библию в полной уверенности, что это последнее, что она должна сделать на этой земле, как поведала о пророчестве, а я отказывался, как она выиграла наш спор, поскольку откровение, если оно истинно, вернее людских расчетов и предположений.
Одно опустил тогда в своем рассказе - что героиня жива и находится в храме. То есть вел разговор, как бы подразумевая, что ее уже нет. И вот когда все приготовились к церемонии передачи старинной Библии, по залу пошел разговор, шум... Выждав актерскую паузу, обращаюсь к Патриарху:
- Ваше Святейшество! Позвольте мне теперь пригласить сюда ту женщину, о которой только что рассказывал. Пусть она сама передаст эту книгу вам в руки.
Зал замер. Тишина воцарилась необычайная. Мой помощник подводит нашу знакомую. Отдаю Библию ей. Прошу сказать несколько слов.
Эффект был редкостный. Правда. Даже трудно было от столь представительной публики ожидать такой бурной реакции. Возгласы, аплодисменты. Ей не давали говорить. Все пребывали в каком-то... даже не возбуждении, а ошеломлении, экстазе,восторге.
- Ваше Святейшество, - сказала она наконец негромко, но очень торжественно, - сегодня я выполняю последнюю волю мужа. И счастлива, что после стольких лет ожидания могу наконец полностью осуществить его завет. Это великий день в моей жизни. Причем, Ваше Святейшество, должна сказать, что дожила до этого дня потому только, что увидела, как начал строиться храм. Мне стало интересно жить. И теперь, Ваше Святейшество, хочу попросить Вашего благословения: молиться и служить этому храму.
Она ходит туда до сих пор...
6. Если кому показалось, что в этой истории хоть что-то придумано, уверяю вас, ошибаетесь. Старушка жива, Библия находится в алтарной части храма. Короче, все правда, можете не проверять.
А вот если создалось впечатление, что этот рассказ имеет отношение не только к самой героине - тут вы не ошиблись. С ним вообще как-то жалко расставаться. Его хочется припоминать и продумывать. Он вдохновляет и дает надежду. Он относится к тем любимым мною сюжетам, о которых сказано в библейской притче о блудном сыне: "был мертв и ожил, пропадал и нашелся".
Ведь и мы сегодня всей страной попали в воронку похожего сюжета. Многие в мире готовы списать Россию и похоронить. Им кажется, с нами все ясно: народ вымирает, экономика загибается, страна разворовывается. Еще немного - и территорию можно будет отламывать по кускам.
Для спасения из этого омута нужны не только какие-то там инвестиции и прочие макроэкономические меры. Нужно еще знание, как выйти из губительной инерции, переломить смертоносную тенденцию, войти в состояние, когда храм восстанавливается, человек оживает, народ поднимается, и все начинается заново.
Как совершаются такие преображения? Стандартного рецепта, к сожалению, нет. Храм могли не восстановить. Блудный сын мог не вернуться. Каждый раз спасительный поворот вовсе не гарантирован. Чтобы такое чудо свершилось, требуется не просто грамотная управленческая технология (хотя и она очень важна), а вдохновение свыше. Не пиар, а порыв. Нужно, как в нашем рассказе, думать не о себе, а о том, что любишь, плюс напряжение воли и помощь небес.
Но когда это все наконец сойдется и перелом случится, Бог тем самым пошлет благословение народу земли - "радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся". (Евангелие от Луки, 15)
|
